Художник и город

Если вести дискуссию о "месте памяти" как культурном отпечатке нашего общества, хочется поднять разговор о людях, на протяжении многих лет решавших,  где и как создавать такие места в наших городах.

Эти люди и по сей день имеют должность главного архитектора и художника города.

Художник и город

Автор: А.Раппапорт

НИИТИ Архитектуры, Москва.

Текст написан, скорее всего, в начале 70-х годов. Не публиковался.

Проблема "художник и город" имеет довольно длинную историю, но со всей отчетливостью она стала формулироваться в сознании только после учреждения особой должности, а может быть даже особой профессии - Главный художник города. И практически и теоретически острота этой проблемы покоится на одновременном существовании Главного Архитектора и Главного Художника города. Спрашивается, как относятся друг к другу и к городу функции обоих?

В реальности понимание этих функций оказывается сильно связанным с предшествующей специализацией того человека, которому суждено было стать главным художником города. Если ранее такой человек был архитектором, то он видел в своей роли часть задач главного архитектора, или, говоря общее - архитектора города. Основой такого понимания может служить значительная оторванность проектировщика - архитектора от процесса реализации его проекта – строительства.

Такой разрыв всегда порождает ряд мелких, но как правило, важных в эстетическом смысле задач, связанных с конкретным выбором цветового решения сооружения, способа благоустройства, способа связи основного сооружения с различными малыми и временными постройками, находящимися поблизости и т.п.

Часто все эти задачи объединяются вокруг проблем озеленения или, иначе говоря, вокруг проблем ландшафта. В проектах застройки городов до сих пор ещё нет достаточно подробно разработанных ландшафтных решений, что приводит к необходимости решать вопросы озеленения постфактум, после окончания строительства.

Если на должность главного художника города попадает живописец, то центр тяжести своих забот он, как правило, видит в задачах оформления города. Здесь решаются вопросы выбора места для размещения декоративных фресок и панно, установки скульптуры, оформления города ночной рекламой, художественный контроль оформления витрин и т.д.

Однако, и в том и в другом случае, главному художнику города приходится работать одновременно и с художниками и с архитекторами и, так или иначе, решать "проблему синтеза". Особым типом работы который выпадает на долю главного художника города оказывается задача праздничного оформления улиц и площадей, подготовка и художественное решение колонн демонстрации, организация военных и физкультурных парадов. Здесь перед художником встают особые и весьма сложные задачи из области мало разработанной как практически, так и теоретически.

Какова "архитектура праздника", какова "живопись человеческих масс", как взаимодействует город и праздник, как решается противоречие будничности и необычности в том сложном и пестром карнавале, который вдруг сменяет делового пешехода и автомобилиста на городской улице?
То, что роднит задачи архитектора и художника города, то это, пожалуй, их комплексность, их синтетическая сложность. Здесь и проблемы чисто идеологические и чисто художественные, вопросы утилитарные и организационные, все в единстве и связи.

Быть может это наводит на мысль о том, что особое существование проблем художественного оформления города связано с недостатками проектной практики, с недоработанностью самого проекта. Кажется, что проблемы синтеза удобнее всего и правильнее всего было бы решать за чертежной доской, тогда, когда будущее сооружение, будущий город живет ещё только на бумаге и в сознании авторов. Может показаться, что именно на этой стадии должны быть совместно продуманы все, даже самые мельчайшие условия дальнейшего существования проекта и найдены соответствующие решения. Такая точка зрения предполагает, что синтезу в жизни должен обязательно соответствовать синтез в проекте, что рождение синтетического произведения - акт одновременный, или, по меньшей мере, полагается, что лучшими условиями для создания синтетического решения будут условия одновременного проектирования коллективом разных специалистов. Такая точка зрения может покоиться на том, что в действительности художнику города иногда приходится "доделывать" то, что могло бы быть с успехом сделано на стадии проектирования ж, может быть, сделано лучше, свободнее. Но, тем не менее, мы считаем, что такая точка зрения в принципе неверна и ведет к тому, что художник города не видит своей, совершенно особой и независимой от архитектурной, художественной задачи и своего особого объекта, отличного от того объекта, который проектируется архитектором.

История искусства и архитектуры уже давно обнаружила тот факт, что время - великий художник и архитектор. Огромный ряд архитектурных ансамблей обязан неповторимым очарованием своего единства именно времени, разделившему его отдельных авторов. Такова площадь святого Марка в Венеции и Красная площадь. Сам Кремль и Ленинград, с его Дворцовой площадью и ансамблем невской панорамы. Созданные в разные эпохи элементы этих ансамблей придают им некую смысловую значимость и неповторимость, накладывают на них особую печать исторической ценности, увеличивающей ценность художественную, а иногда и заново её создающую. Это не значит, конечно, что любое вторжение современности в старую застройку автоматически приведет к созданию нового ансамбля. Увы, такое вторжение действительно может оказаться и губительным, именно поэтому мы стремимся семь раз отмерять, прежде чем начать "резать по живому" сложившегося города, но, тем не менее, в лучших случаях такая хирургия не убивает, но оживляет.

Тем более оправданным может оказаться сочетание нового и старого, если речь идет о временных сооружениях: павильонах, праздничных украшениях, витринах и рекламе. В случае неудачного решения такие сооружения не повредят ценным памятникам, в случае же удачи создадут на время своего существования как раз то, что требуется - неповторимый "сегодняшний" дух, ощущение мгновения, особенно контрастное на фоне овеществленной истории, сложившейся капитальной застройки. Таким образом, деятельность художника города – это, прежде всего, работа в сегодняшнем дне, выражение духа которого – его главная задача. С одной стороны - это необходимое следствие условий его работы: не может же он обходить стороной старые кварталы города или украшать их в их собственных стилях. С другой - это особый способ видения города, особое отношение к своей работе и к тому, что в городе уже существует, уже сотворено и живет.

Это отношение, в котором нет жесткого подчинения дня сегодняшнего дню вчерашнему. День сегодняшний может существовать и совершенно независимо, а может и вступать с вчерашним в сколь угодно сложные гармонические контакты. И обусловлена такая возможность не нашей прихотью и не особой заботой о художнике, она обусловлена особым механизмом восприятия города человеком. Оказывается, воспринимается город человеком по-разному в зависимости от самых разных обстоятельств. Всем известно, как изменяет город погода и освещение, время года. Однако в некоторых случаях сам наблюдатель едва ли отдает себе отчет в изменении способа восприятия окружающего пространства. Известно, например, сколь изменяет восприятие города изменение точки зрения - шествие по середине мостовой или подъем на чердак высокого дома. Менее очевидным является изменение восприятия города в зависимости от того, какова деятельность человека в тот или иной момент.
Правда, уже достаточно изучена зависимость восприятия архитектуры и города от скорости движения человека по улице или площади. Одно дело наблюдать находясь в покое, другое - воспринимать город в движении, скажем, - при пешей прогулке, третье - смотреть из окошка быстро несущегося автомобиля.

Но существуют и иные факторы, влияющие на восприятие города. Прежде всего, к ним следует отнести характер деятельности, которой занят человек. Мало кто днем просто «гуляет» по городу с целью осмотра его архитектурно-художественных примечательностей. Человек живет в городе насыщенной заботами и задачами жизнью. Его сознание, занятое в той или иной мере своими задачами, накладывает как бы рамки на то, что он воспринимает в окружающем мире. Эти рамки могут скрыть от него большую часть фактически воспринимаемой информации, оставив некоторое пространство лишь для жизненно необходимых символов, ориентирующих его движение и поведение: знаков "переход", рекламы, указателей, афиш и т. д. Мир и пространство занятого человека в городе значительно отличается от того мира и пространства, которое открывается при спокойной прогулке. Времени для такого спокойного созерцания у человека остается достаточно мало, не случайно же в субботний вечер человек может выйти на улицу, чтобы увидеть на ней то, что скрыто от его взора в будничной суете и толчее.

Так отделяется мир ансамблей и перспектив, задуманный зодчим от того мира, в котором живет и функционирует по своим особым маршрутам и законам занятый горожанин. Спрашивается, каково же отношение проектировщика к этому, будничному миру и пространству человека, должен ли этот мир быть спроектирован, и если должен, то как? Здесь начинается проникновение в то пространство, в котором может и должен проявиться талант художника, и не просто его живописный или пластический талант, но и скрупулезный расчёт, точный учёт той воспринимаемой действительности, в которой живет и действует  горожанин.

Самым простым требованием, которое накладывается на мир существования занятого горожанина - это требование четкой организации ориентированности движения в городе. Выбор направления движения облегчаемый указателями, стрелками и прочими знаками должен быть, безусловно, облегчен и доведен до совершенства. К сожалению далеко не всегда можно говорить об удачах в решении этой простой функциональной задачи. Даже в метро, где, кажется, от её решения зависит самое функционирование всей системы, дело далеко не всегда обстоит благополучно и человеку приходится пользоваться правилом «язык до Киева доведет».
Сегодня, кажется, уже все понимают, что в метро человек не разглядывает фресок и не может по достоинству оценить скульптурных групп. Но до сих пор ещё не выработался позитивный и художественно осмысленней подход к тому, что человеку в метро действительно нужно - указателям направлений движения. Даже в тех случаях, когда такие указатели достаточно хорошо ориентируют пассажира, нельзя не отметить того, что их исполнение лежит ещё вне искусства, вне художественного осмысления материала.
А, тем не менее, это, вероятно, наносит немалый психологический ущерб потребителю, - человеку, который со всеми этими указателями каждый день сталкивается. Более того, основные позиции промышленной эстетики и декоративного искусства сегодня стремятся гуманизировать и очеловечить именно среду будничного, производственного функционирования человека.

Однако, как это сделать? Разработать отдельные проекты для знаков, реклам, плакатов - ещё мало. Мы же исходим из представления о системности существования всех этих элементов визуальной ориентации человека в городе. Более того, мы прекрасно понимаем, что существует задача сочетать эти элементы мира действующего человека с другими элементами внешней среды, архитектуры. Как должна строиться композиция отдельных решений, если она существует в основном во времени активного восприятия и не моделируется традиционными развертками и перспективами? За этими вопросами стоит, быть может, наиболее сложная проблема нового типа проектировочной и художественной деятельности художника в городе - проблема средств проектирования.
Сегодня у нас нет никаких фиксированных средств для решения как утилитарно-практической задачи – регулирования ориентации человека в его движении по сложным, многофункциональным городским комплексам, так и для решения задачи художественной - гармонизации и стилевой организации сложных композиций в этом особом мире ориентации человека в городской среде. Пока что это приходится делать "на глаз" и на практике, используя проектный язык лишь для разработки отдельных элементов этой сложной композиции.

Быть может сегодняшний уровень сложности городских комплексов и интенсивность движения в них ещё позволяют получать хорошие решения и без специальных средств проектирования. Думается, что завтра такие средства станут необходимыми. Вот почему уже сегодня работа художников города должна привлекать внимание исследователей и теоретиков, а сами они должны непременно теоретически осмыслять и свои задачи и средства их решения.

Пространства деловой, функциональной деятельности человека в городе могут пересекаться и с пространствами расположения монументальных произведений искусства, исторических памятников и архитектурных ансамблей. Как следует организовывать такое пересечение? Это чрезвычайно сложный и ответственный вопрос проектирования городской среды. Монументальные произведения искусства, требующие особого настроя, особого идеологического состояния зрителя не должны быть погружены в пространство функциональных, будничных потоков, но должны ли они быть абсолютно изолированы от них. Эти вопросы вряд ли могут иметь один стандартный ответ-рецепт. Индивидуальность каждого монумента, его особая идеологическая роль и индивидуальность тех потоков, в которые данный монумент погружен, в каждом случае должны давать особенное решение. Необходимо только решать такие задачи с полным учетом возможности внутренних коллизий проектируемого ансамбля. Необходимо заранее учитывать все возможные последствия слияния разных по смыслу типов человеческой деятельности в городе и пространств, этим деятельностям соответствующих. Результатом такого слияния или совмещения может стать изменение звучания тех или иных элементов совмещенных пространств, такое изменение необходимо учитывать и если допускать его, то совершенно сознательно.

Особой задачей художника в городе становится оформление праздников. Необычность праздничной психологии, праздничного сознания требует необычности праздничного пространства. Это пространство, тем не менее, должно существовать в том же физическом пространстве города, в котором протекают его будни, оно должно сливаться с ним и в то же время отличаться от него. Оно должно раскрывать новый, праздничный смысл всего будничного и в то же время дарить человеку свое, праздничное, к будничному несводимое и в буднях отсутствующее впечатление.

Две особенности праздничного пространства необходимо подчеркнуть. Во-первых, оно необходимо идеологично, смыслово, осмысленно и ритуально. Во-вторых, оно подразумевает новых субъектов действия: массу, толпу и группу. Новых по сравнению с будничным действием, субъектом которого является, как правило, отдельный человек. При этом, конечно, в празднике отдельный человек тоже участвует, но он участвует и на ряду и в связи с этими новыми субъектами.
В праздничном карнавале человек созерцает не только архитектурный и бутафорский мир оформления праздника, он созерцает ещё и самого себя в созерцании толпы.
Но это не простое пассивное созерцание любителя прекрасного. Это наблюдение в движении, в деятельности в активности праздничного духа, в шутке, в песне, в игре. Эта особая игра - спутник демонстрации, фестиваля, ярмарки по-особому формирует внимание и восприятие каждого человека и требует особых средств оформления. В игре человек ищет не известного, но необычного, не стандартного, а оригинального, и сам стремится проявить себя необычным, праздничным образом.

Вместе с тем всё обычное, необходимое, праздником преображается. И это преображение должно проникать во все элементы праздничной мистерии. Уже не трамваи и не автобусы движутся по улицам, но некие необычные пёстрые фургоны, не площадь, а хоровод, не река, а музей. Всё смещается: в мирных водах стоят военные линкоры, фонари меняют цвет, в небе появляется фейерверк.
Но всё это ещё не сам праздник, а лишь его элементы. В разрозненном виде они так и останутся элементами, частями распавшегося целого. Чтобы это целое не растерять, следует так организовать их во времени и пространстве, чтобы не нарушенной оказалась ткань праздничного сознания, чтобы жил "дух праздника" всё положенное ему время.

Движение, особая деятельность, ритуал - основа и скелет праздничного пространства-времени, без него нет и самого праздника. Оформление праздника столько же задача архитектурно-художественная, сколько театрально-хореографическая, только с иным типом ролей и иным типом движения. Пространство и время праздника локализовано его процессом, оно не повсеместно. Зато в его эпицентре оно должно быть предельно насыщено, разнообразно. Стоит ли равномерно распределять украшения между всеми улицами и районами города. Конечно, не стоит. Но до сих пор ещё не ясно где же и в какой степени концентрировать эти украшения. Часто украшения сделанные специально для праздника и живущие только в нём проектируются по традициям и правилам монументальной архитектуры и скульптуры. В этом сказывается непонимание особой временной природы праздничного торжества. Формы праздничных аксессуаров не должны повторять форм монументального искусства, это привносит двусмысленность в существование и того и другого. Они должны дополнять друг друга и придавать друг другу особые смыслы существования.

Мы не можем дать конкретных рецептов или методов оформления праздников в городе. Это - творческая задача каждого художника города. Однако для расширения средств такого творчества было бы, наверное, очень полезно специально изучить формы организации традиционных праздников различных пародов и эпох. Пространственная, визуальная культура праздника египтян, древних греков или средневековья не дошли до нас в "живом" виде, однако они могут быть реконструированы и изучены. Следует ознакомиться также с праздниками народов востока и с русскими национальными праздниками.